В.В. Уйба: «Доступность медицинской помощи в Крыму пока низкая»
– Какие российские врачи были задействованы для проведения диспансеризации в Крыму?
– Мы проводили диспансеризацию в Крыму с 13 апреля по 7 июня текущего года, привлекли очень большие силы. За этот период охвачено 15 600 пациентов (то есть в день принимали не менее 500–600 человек), в том числе 3600 детей. Специалистами проведено 28 тысяч осмотров, то есть каждый человек прошел минимум двух-трех специалистов. Было проведено более 31 тысячи исследований: лабораторных, диагностических, УЗИ.
ФМБА – это огромная структура, но даже для нас выполнить такой объем работы было непросто. Коллектив формировался из 10 медицинских учреждений ФМБА: клинических больниц, государственных научных центров, федеральных институтов. Эту работу нам поручил президент РФ В.В. Путин, действовали мы на основании приказа министра здравоохранения России В.И. Скворцовой.
Президент дал поручение провести диспансеризацию детей-сирот, детей, оказавшихся в трудных жизненных ситуациях, а также их родителей и ветеранов. У нас был дублированный состав, поскольку мы проводили осмотр детей и взрослых. Мы привезли 60 уникальных специалистов: детского иммунолога, детского невролога, детского хирурга-травматолога, детского уролога. В Крым они приехали, наверное, впервые за 20 лет после развала Советского Союза. Пока местные коллеги обучат своих таких специалистов, пройдут годы.
– Какое оборудование использовалось для диспансеризации?
– Мы задействовали в Крыму все наши мобильные возможности: лабораторное и исследовательское оборудование (рентгенаппараты, маммографы, флюорографы). Одновременно работало 20 мобильных комплексов, поскольку иногда наш большой отряд делили на два, работавшие в разных точках района.
Наша бригада провела диспансеризацию в 18 населенных пунктах от Армянска до Севастополя. Кроме уже названных это Красноперекопск, Первомайское, Раздольное, Черноморское, Судак, Ленино, Феодосия, Старый Крым, Керчь, Верхнесадовое, Фронтовое, Осипенко, Кача, Орлиное, Терновка.
Основная задача, которая была перед нами поставлена, – проведение диспансеризации детей-сирот. Но практически везде, где проходил наш маршрут (он был составлен вместе с местными коллегами), мы не смотрели, кто идет на диспансеризацию – взрослое или детское население. Во многих населенных пунктах, где мы побывали, в лучшем случае в штате был врач-педиатр, а в основном работали фельдшеры. Взрослое население обслуживал терапевт или хирург, узких специалистов было один-два.
Учитывая, что у нас, кроме специалистов, была обширная диагностическая база, о количестве проведенных осмотров и исследований можно сказать, что мы выполнили работу большой поликлиники за год.
– Насколько полной была диспансеризация?
– Дети проходили в обязательном порядке хирурга и эндокринолога, УЗИ, девочки – акушера-гинеколога, функциональную диагностику, иммунолога, хирурга-уролога, ортопеда и невролога. Некоторые дети проходили дополнительные медосмотры.
Можно сказать, что в Крыму детям была проведена супердиспансеризация. Даже в московской поликлинике нельзя пройти половину этих врачей, всех их там нет. Я с полной ответственностью заявляю, что кроме ФМБА одновременно собрать такое количество узких специалистов ни одна структура здравоохранения не смогла бы, если только Минздрав не остановил бы работу нескольких специализированных клиник и не направил врачей на проведение массовой диспансеризации. Мы же работу никаких медучреждений не останавливали. При этом диспансеризация была полная.
Согласно приказу Минздрава РФ № 307 «О стандарте диспансерного (профилактического) наблюдения ребенка в течение первого года жизни» от 28 апреля 2007 г., у детей до года выполняется большой объем исследований, в том числе цитологическое. Но цитологической лабораторией мы не располагали. Поэтому если к нам доставляли детей до года для экстренной консультации, мы регистрировали ее не как диспансеризацию, а как первичный осмотр.
– Были ли какие-то неординарные ситуации?
– В процессе работы нам давали дополнительные поручения – например, когда Д.А. Медведев был в Севастополе, к нему обратились родители ребенка с тяжелой патологией слуха. И он дал нам поручение осмотреть этого ребенка, поскольку мы изначально включили в состав врачебной бригады редкого специалиста – детского врача-сурдолога. Даже в больших городах по пальцам можно сосчитать таких специалистов, тем не менее этот врач был у нас в бригаде, поскольку мы осматривали детей из домов для слабослышащих. В результате у нас сформировалась отдельная категория пациентов, которую мы и в дальнейшем будем вести, потому что в Крыму специалистов для работы с ними нет. Эти дети нуждаются в оказании высокотехнологичной помощи в Москве и Санкт-Петербурге, в клиниках Минздрава и ФМБА России.
Поэтому вторая, очень важная часть нашей работы заключалась в том, что мы сформировали большую группу больных (детей и взрослых), которых мы будем госпитализировать в плановом порядке, проводить высокотехнологичное лечение. Один ребенок 26 июня отправился на лечение планово, а 20 детей с острой патологией, которым была нужна немедленная помощь, мы отправили в московские и петербургские клиники нашим специализированным бортом, который курсировал между Москвой и Симферополем. Мы этих детей пролечим, и они останутся у нас на диспансерном учете.
– Планируете ли вы повторно вернуться в Крым, чтобы провести диспансеризацию в других населенных пунктах?
– Перечисленные 18 населенных пунктов – это не весь Крым. Молва о работе нашего мобильного госпиталя бежала впереди нас, и когда мы заканчивали диспансеризацию, в Министерстве здравоохранения Крыма прошло совещание, на котором главные врачи клиник, где мы работали, рассказали об этом коллегам. К нам поступила просьба продолжить эту работу, мы попросили переадресовать ее правительству России. Наверное, вторая командировка в Крым будет осенью.
Уровень медицинской помощи в Крыму остался таким же, каким был 23 года назад, когда распался Советский Союз. Мы были удивлены, когда первая группа наших коллег, возглавляемая Юрием Михайловичем Полосковым, которая определяла маршруты работы госпиталя, вернувшись из Крыма, сказала, что везти с собой нужно все, начиная с лабораторий для анализов крови и заканчивая рентгенаппаратами, маммографами, флюорографами, техникой для УЗИ, потому что оснащение системы здравоохранения в Крыму не менялось с конца 80-х годов.
– А какая в Крыму обеспеченность кадрами?
– Доступность медицинской помощи там низкая. В Армянске мы столкнулись с тем, что на 30 тысяч населения (из них 20 тысяч – взрослое) – один терапевт. По российским стандартам норматив – один терапевт на 1500 человек. Поэтому правительством РФ было принято решение о перечислении средств на модернизацию: оснащение, обучение персонала, ремонт лечебных учреждений. Но для того чтобы оборудование заработало и активно использовалось, нужны годы: нужно человека обучить, нужно, чтобы он набрал квалификацию для работы на оборудовании. Конечно, пока здравоохранение Крыма будет выходить на уровень стандартов России, мы будем им помогать, курировать.
– Каков бюджет оказанной помощи за прошедший период?
– Бюджета как такового определено не было, мы работали в рамках собственных возможностей. К сожалению, сейчас в стране не та ситуация, когда можно найти дополнительные деньги. По подсчетам, на эту командировку агентство затратило более 50 миллионов рублей.
– Чем была обусловлена потребность в проведении срочной диспансеризации?
– Поступило особое поручение президента РФ. ФМБА, как правило, выполняет немного другие задачи, у нас есть свой определенный контингент пациентов. Без указания президента мы не имеем права осматривать население, не прикрепленное к агентству. Так что это было политическое решение.
Когда в Крым выехала первая группа наших специалистов, она столкнулась с тем, что население полуострова многие годы не обследовалось – например, больные сахарным диабетом, а это заболевание, которое нужно корригировать, сопровождать специальными исследованиями. В Крыму этих больных ведет фельдшер. Для нас это был большой шок. Мы работали с местными коллегами, начиная от фельдшера и заканчивая руководителем ЛПУ. Мы передали им все наши наработки: исследования, схемы маршрутизации при обследовании и лечении больных. Понятно, что многим пациентам придется повторно проводить обследование, корректировать лечение.
– Каждый день беженцы прибывают с украинской территории на российскую. Каким образом в России они будут получать медицинскую помощь, ведь процесс получения гражданства не быстрый?
– ФМБА не привлечено к оказанию медицинской помощи беженцам. Эту задачу в основном берет на себя Ростов – основная масса беженцев идет туда. Я думаю, что в ближайшее время нас позовут на помощь, потому что местным коллегам сложно справляться с обслуживанием нарастающего количества пациентов. Я обмениваюсь информацией с министром здравоохранения Ростовской области, сейчас работа ведется, но это не такая диспансеризация, как та, что мы провели в Крыму. В Ростове нет таких сил и возможностей. Но все беженцы проходят входной медосмотр: жалобы, АД, термометрия, анализы на возможные инфекции. Дальше оценивают результаты обследования и сообщают: лечиться больному амбулаторно или в стационаре.
Когда люди обращаются с какими-либо жалобами на состояние здоровья, их осматривают специалисты. В основном это, конечно, терапевты и педиатры. Многие беженцы прооперированы в экстренном порядке. Несмотря на отсутствие полиса ОМС, нуждающихся госпитализируют в общем порядке, как граждан России. Никаких ограничений нет.
– Сколько еще крымских детей смогут получить помощь в федеральных клиниках?
– Мы отобрали около 200 детей, они сейчас поставлены в лист ожидания, но не потому, что мы их принять не можем. Многим, поскольку они без родителей, нужен сопровождающий воспитатель. По экстренным показателям 20 детей были госпитализированы и прооперированы или пролечены. Каждый день один, два, три ребенка поступают на лечение в федеральные больницы. Транспортировка и сопровождение каждого ребенка требуют четких организационных решений.
– Как при необходимости проводится экстренная транспортировка детей?
– Для этого в основном задействован наш борт, оснащенный специальным медицинским оборудованием. Несколько человек вывезены специалистами медицинской службы в Краснодарский край. У них есть очень хороший высокотехнологичный центр и вертолет, имеющий сертификат санитарной авиации. Краснодарские специалисты активно нам помогают. Но львиная доля госпитализаций приходится на Москву и Санкт-Петербург.
– Как идет работа по встраиванию Крыма и Севастополя в систему ОМС, выдача полисов?
– Поставлена глобальная задача: до конца года здравоохранение Крыма нужно перевести на систему ОМС. Огромная работа уже проделана Минздравом России, Федеральным фондом ОМС, Росздравнадзором. Кроме выдачи полисов начата подготовка врачей, специалистов, экспертов. На Украине не было бесплатной медицины вообще, системы ОМС, пациенты сами оплачивали свое лечение. Бесплатную медпомощь оказывали, только если человека без сознания подбирали на улице и привозили в больницу. Но когда он приходил в сознание, начинали искать тех, кто заплатит за эту медицинскую помощь. Поэтому сейчас в Крыму ведется работа не с нуля, а «с минуса». Выдача полисов займет два-три месяца, а дальше нужно научить врачей, страховые компании, экспертов.
А самое главное – это оказание медицинской помощи по соответствующим стандартам. Без этого система работать не может. Иначе как оценивать обоснованность назначений? До конца года всему медицинскому сообществу Крыма и Севастополя нужно провести всеобуч по системе работы в ОМС и стандартизации. Отдельно или параллельно провести такую же школу всеобуча для экспертов, которые будут оценивать работу врачей. В этом заключается основная текущая деятельность Минздрава РФ.
– Как вы нашли состояние здоровья крымских детей? Какие основные патологии у них? С чем вы экстренно госпитализировали маленьких пациентов?
– У детей врожденные тяжелые заболевания: сосудистые, ЖКТ, опорно-двигательной и нервной системы. Очень много детей и взрослых с эндокринологическими заболеваниями, в частности щитовидной железы. Госпитализированы дети с врожденной патологией органов дыхания, с врожденной сосудистой патологией: пороки развития, в первую очередь сердца, болезни нервной системы, эндокринологические заболевания. Как правило, повод для экстренной госпитализации – это декомпенсация либо неотложное состояние. Примерно с тем же мы сталкиваемся и в России.
– Ситуация в провинции подчас не лучше, чем в Крыму: отсутствие специалистов, невозможность пройти полноценную диспансеризацию. Есть ли в планах ФМБА выезд в российскую глубинку, чтобы проводить подобные исследования у детей?
– По закону с этого года, если больной с полисом ОМС обратится в наше учреждение, мы не имеем права ему отказать. Но я неоднократно говорил, что ФМБА работает в рамках более жестких, нежели любое учреждение здравоохранения в России, потому что у нас единственных есть прикрепленный контингент. Это люди, трудящиеся и проживающие на особо опасных закрытых территориях, работающие на предприятиях атомной, химической, радиационной, ядерной, космической отраслей и т.д.
С медпомощью в провинции есть проблемы, но не везде. У нас есть субъекты федерации, где нет понятия «глубинка» – например, Татарстан.
Наши мобильные комплексы созданы и для работы в мирных условиях, не только для чрезвычайных ситуаций. Например, ростовский Южный окружной медицинский центр, который работал в Крыму.
Федеральный закон № 131 «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ» жестко ограничивает полномочия медицины на уровнях федерации и субъекта. В каждом субъекте представлены учреждения ФМБА: где-то – две-три больницы, где-то – 15–20 (в Дальневосточном, Сибирском округах у нас большие контингенты). Но мы не можем работать нигде, кроме тех больниц, к которым прикреплены. Если субъект обращается с такой просьбой, то мы, безусловно, идем навстречу, как, например, в Ростове и Красноярске.
В каждом субъекте у нас есть мобильный комплекс на случай ЧС. Когда мы работали на Дальнем Востоке в период паводков, мы туда не привлекали московские силы – там работал Дальневосточный окружной центр – такой же мобильный комплекс. Хорошо, когда у страны есть ресурсы, с помощью которых мы можем и в мирное время провести диспансеризацию в субъекте, а в случае ЧС мобилизоваться, не сворачивая работу на месте.
– Как предполагается организовывать медицинскую помощь в Крыму? Откуда брать специалистов, терапевтов, чтобы нагрузки на имеющихся работников стали меньше?
– В Симферополе готовит специалистов Крымский государственный медицинский университет им. С.И. Георгиевского (КГМУ). Принято решение открыть дополнительный набор студентов, которые будут работать по распределению в Крыму. Раньше у крымских врачей не было той системы мотивации и стимуляции работы в сельской местности, которая действует в России. У нас врачу выплачивают миллион, чтобы он закрепился на селе. Эта система мотивации будет действовать в Крыму с 2015 года, поскольку это теперь Россия. Также есть много врачей, особенно в Крыму, которые не работали по специальности по ряду причин, в том числе материальных, и сейчас они возвращаются в медицинское сообщество, в государственное здравоохранение. Во-первых, потому что теперь есть востребованность, во-вторых, есть гарантированная заработная плата. В условиях платного здравоохранения приоритетными были не потребности населения и не доступность медицинской помощи – врачу было выгодно работать одному, чтобы избежать конкуренции.
Поскольку сейчас российский стандарт – стандарт во всем, в том числе и в обеспеченности врачами, появятся рабочие места, которые больница раньше не могла себе позволить. Ведь когда была платная медицина, оценивали, сколько нужно врачей, по кошельку потребителя: сколько приходило с деньгами, на столько было врачей. Сейчас стандарт предполагает совершенно другое. Это государственное здравоохранение, и если на территории положено работать 10 врачам, то на 10 врачей открываются места. Как я уже говорил, врачи и средний персонал, которые работали в других сферах, сегодня возвращаются в медицину.
Со средним персоналом в Крыму неплохая ситуация – обеспеченность кадрами почти 100 процентов. Я уверен, что захотят работать в Крыму врачи из других регионов РФ. Хотя в целом это не очень хорошо для России, потому что у нас с врачами, в частности, в глубинке, тоже не все благополучно.
Нужно два-три года, пока ситуация в Крыму выровняется. На это время нужна подстраховка, и только большая Россия может эту подстраховку дать.
